Священник Валерий Духанин

Пьянство – грех смертный, и я бы даже сказал, грех смертельный, смертоносный, убийственный. Вспомним сказание о подвижнике, которого долгое время искушал бес, а потом предложил: «Я от тебя отстану, только сделай хотя бы один из трех грехов: убийство, блуд или пьянство». Подвижник подумал: «Убить человека – страшно, ибо это великое зло, совершить блуд – стыдно, ибо так я потеряю целомудрие, напиться же, кажется, небольшой грех, ибо человек скоро протрезвляется сном. Пойду напьюсь, чтобы бес больше не искушал меня». Как только он пришел в город и напился, он тут же спутался с бесстыдной женщиной и впал с ней в грех. А после этого пришел муж этой женщины, и соблудивший убил его. Так пьянство ввергает во все остальные грехи.

В каком-то смысле пьянство – выражение в целом греха человеческого. Потому что любой грех, любая греховная страсть опьяняет душу, лишает ее трезвости, она теряет контроль над собой, начинает делать то, что немыслимо для человека в здравом состоянии. Человек, опьяненный страстью, идет на убийство, грабеж, блуд, разрушает всё вокруг и уничтожает свою собственную душу. Поэтому алкогольное опьянение – в каком-то смысле наглядный образ и символ греховности всего человечества.

Люди привыкли наблюдать вокруг себя пьяных людей, их асоциальный образ жизни. Люди знают, что алкоголь вызывает сильнейшую зависимость, что это приводит к потере здоровья, утрате работы, разрушению семьи. Но люди привыкли к пьянству, как к чему-то естественному для нашего мира. Как и к неубранным улицам, к ДТП на дорогах, к бытовым скандалам и склокам. Пьянство стало восприниматься как грех заурядный, обыденный.

Но если бы мы каждый день видели, как кто-то вешается или вскрывает себе вены, разве мы не ужаснулись бы этому, разве не вызвало бы у нас глубокое внутреннее возмущение то, как люди сами губят себя? Пьянство – это медленное самоубийство, это лишение себя жизни, причем жизни как телесной временной, так и вечной небесной. И только сердце матери болит безмерной болью о пьющем сыне, только жена не найдет себе места от пристрастия мужа к вину, только дети скорбят и переживают, когда видят пьющих родителей.

Снисходительное отношение к пьянству началось с того, что мы перестали воспринимать праздники без алкоголя. Без вина уже радость не радость, и встреча друга не воспринимается как торжество, если друзья вместе не выпьют. Алкоголь дает иллюзию радости и, как кажется, снимает стресс, помогает расслабиться. Если бы мы проявили хоть чуточку научной любознательности, то увидели бы, что опьянение – результат отравления организма этиловым спиртом. Алкоголь убивает мозг, но нам, к сожалению, важнее, что он дает ощущение блаженства.

Сложившиеся традиции трудно менять. Бороться с принятыми в народе обычаями практически невозможно. Но каждый христианин может по крайней мере самому себе задать вопрос: а надо ли это лично мне? Зачем мне травить себя, губить свое здоровье, лишать душу чистоты и трезвости? И если, по словам апостола Павла, пьяницы не наследуют Царства Божия, то подлинный путь к Богу, подлинное приобщение Божию Царству начинается именно с трезвости.

Протоиерей Максим Козлов

По преподобному Иоанну Лествичнику, есть один грех ко смерти: это если кто согрешает и в нераскаянии пребывает. При этом раскаяние должно пониматься не в смысле словесного признания своих грехов на исповеди, а в смысле своего внутреннего изменения в отношении греховной страсти. Теоретически осознавать себя нехорошим человеком – еще не значит раскаяться в своем грехе. Покаяние – это когда смотришь на свой грех с ненавистью и отторжением. Тем не менее по вышеуказанной причине, когда мы говорим о смертных грехах по отношению к названиям тех или иных грехов, мы говорим об этом, конечно, в условном смысле. Потому что нет греха, от которого человек не мог бы покаяться и восстать.

Однако нельзя не отметить, что к разным пагубным страстям отношение у разных христианских народов сформировалось разное. Скажем, в Греции пьяный священник – абсолютный нонсенс. И если, скажем, там батюшку увидят пьяным, он попадет под запрет или лишится сана. При этом курящий священник в Греции – явление довольно обычное, не страшное. А у нас наоборот: народ возмутится, если батюшку увидят с сигаретой или даже трубкой. Но если батюшка у нас немного выпьет, то к нему отнесутся с пониманием.

Можно по-разному рассуждать и выдвигать разные причины того, почему так получилось. Тем не менее преодолевать не по-доброму терпимое отношение к неумеренному винопитию мы должны, потому что очевидно, что эта страсть мучит огромное количество наших соотечественников, включая даже церковных людей. И попустительское к ней отношение, как и ко всякой страсти, мешает ее искоренению. Внутреннее согласие с тем, что это вещь, конечно, нехорошая, но по большому счету терпимая, ведет к укоренению того же самого пьянства, увы, среди многих из нас.

По материалам сайта pravoslavie.ru